Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР - Алексей Конаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, весь СССР вдохновлен такой перспективой.
Васильев пишет о Кулешовой в новом издании книги «Таинственные явления человеческой психики», доклады Бонгарда и Смирнова о «кожно-оптическом восприятии» проходят с аншлагом («Вспоминается переполненный зал Дома журналистов в Москве, где проф. Бонгард рассказывал, что в его лаборатории обследовали женщину, которая способна “видеть”… кожей рук. Она ладонями различала цвет листков бумаги, упрятанных в толстый картонный пакет»[720]), а Абрам Новомейский организует в Нижнем Тагиле группу студентов-добровольцев, которых начинает обучать «кожному зрению»[721] (вырабатывая условные рефлексы к разным цветам: «Желтый цвет, например, всегда выступал как наиболее гладкий, а коричневый казался “вязким”. А в общем у каждого эта связь между цветом и его ощущением пальцами закрепляется по-своему»[722]). По всей стране обнаруживаются дети, тоже открывшие в себе способности «кожного зрения» («12-летняя Надя Лобанова из Свердловска, 11-летняя Вера Петрова из Ульяновской области, 9-летняя Лена Близнова из Харькова»[723]), а в повести детского писателя Владислава Крапивина, живущего в Свердловске, герой утешает своего слепого друга: «В газетах пишут, что такие люди есть, которые пальцами видят. Цвет могут определять, книжки читают. И свет чувствуют. Только тренироваться надо»[724].
Атмосфера «церебрального энтузиазма» кружит людям головы, зовет к новым открытиям, и напрасно с критикой парапсихологии выступает вице-президент АН СССР Петр Федосеев[725], напрасно академик Александр Опарин пишет в «Правде» о том, как «начинают искусственно возрождаться старые поверья о таинственной передаче мыслей на расстояние»[726], напрасно известный кристаллограф Александр Китайгородский доказывает, что невозможно определить цвет бумаги, убранной в конверт (как делала в одном из опытов Кулешова), потому что «цветная бумага, лежащая в светонепроницаемой кассете, просто не имеет цвета. <…> О цвете в темноте можно говорить не с большим успехом, чем о мелодичности непроигранной патефонной пластинки»[727] – увещевания не имеют почти никакого эффекта.
«Невероятные» тайны мозга чаруют советских людей все сильнее.
Глава 8. Парапсихологический НИИ-андеграунд
В первой половине шестидесятых годов парапсихологической столицей СССР с полным на то правом может называться Ленинград. Здесь официально работает изучающая «внушение мыслей на расстоянии» Лаборатория электромагнитных полей и аэроионов, здесь ведут свои исследования Леонид Васильев и Павел Гуляев, здесь обсуждают идеи о нейтринной теории телепатии, здесь же пытаются объединить парапсихологию с кибернетикой. Дополнительному укреплению этого статуса служит большая конференция, которую организуют в январе 1964 года Леонид Васильев и Павел Буль и на которой появляется Нинель Кулагина[728].
Согласно рассказам самой Кулагиной, в 1963 году она прочитала газетную заметку о Розе Кулешовой и попыталась лично воспроизвести опыты по «кожному зрению»[729]. Попытки увенчались успехом, Кулагина стала развивать новую способность, а потом открыла в себе еще и дар телепатии. Конференция, представляющая Кулагину и ее невероятные умения, собирает массу народа («лекционный зал психоневрологического диспансера, рассчитанный на сто пятьдесят мест, с трудом вместил всех желающих. Пришли врачи невропатологи и психиатры, пришли психологи из университета, научные сотрудники из Государственного оптического института»[730]), Леонид Васильев торжественно заявляет о «настоящем научном событии»[731], и про Кулагину начинает писать местная пресса. Немного позже Кулагина продемонстрирует Васильеву еще и мастерство телекинеза, двигая стрелку компаса и небольшие предметы силой мысли, и будет зачислена в штат Лаборатории Васильева[732].
Быстрый успех Кулагиной очевидно связан со всеобщим ажиотажем, царящим вокруг парапсихологии и тайных возможностей мозга. Слово «телепатия» звучит в таких знаковых фильмах эпохи, как «Я шагаю по Москве» (1963), «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964), «Операция “Ы” и другие приключения Шурика» (1965); популярный автор-деревенщик Владимир Солоухин публикует рассказ «Урок телепатии» (прозрачно пересказывающий идеи Васильева[733]); в «Лезвии бритвы» Ивана Ефремова парапсихология эффектно переплетается с индийской йогой, а в 1965 году в журнале «Наука и религия» появляется «автобиография» Вольфа Мессинга (на самом деле написанная журналистом Михаилом Хвастуновым). До сих пор объяснявший свои номера теорией идеомоторных актов, теперь Мессинг заявляет: «Что я могу? Телепатия»[734]. В том же 1965 году в Москве при Научно-техническом обществе радиотехники, электроники и связи (НТОРЭС) им. А. С. Попова создается Секция биоинформации, работа которой, как сообщается, будет посвящена «научным исследованиям в области передачи информации в живой природе, в том числе исследованиям телепатии»[735]. Своим появлением Секция биоинформации обязана группе людей, общавшихся с Бернардом Кажинским (который умер в 1962 году) и вообще увлеченных парапсихологией; помимо Дмитрия Мирзы, Александра Пресмана, Соломона Геллерштейна, Михаила Смирнова, Александра Спиркина и Эдуарда Наумова, это артист Карл Николаев, писатель Евгений Закладный, журналист «Московской правды» Лев Колодный, педагог Варвара Иванова, студентка Института стали и сплавов Лариса Виленская, кандидат биологических наук Юрий Каменский и доктор технических наук, профессор МВТУ им. Н. Э. Баумана Ипполит Коган.
Коган является председателем Секции и главным теоретиком телепатических контактов, его заместитель Эдуард Наумов берет на себя чтение лекций о телепатии, а в истории советской парапсихологии начинается новый этап, сопровождаемый громкими дискуссиями.
Идею телепатии жестоко критикует академик АМН СССР, физиолог Дмитрий Бирюков («“Явления” телепатии нереальны, и никто не может доказать их достоверность. Телепатия полна мистицизма, фантастических вымыслов и своими корнями уходит в “потусторонний мир”»[736]), специалист по научному атеизму, доктор философских наук Михаил Шахнович сетует, что «брошюры Л. Л. Васильева, пропагандирующие телепатию, разошлись в тираже почти полмиллиона экземпляров, а поэтому сейчас не проходит ни одной антирелигиозной лекции, во время которой слушатели не спрашивали бы о них»[737], а Александр Китайгородский подбирает аргументы в духе набравшей ход в СССР антирелигиозной кампании: «Если телепатия, то душа, а если душа, то религия»[738]. Не ограничиваясь публицистикой, Китайгородский предлагает экспериментально проверить способности Карла Николаева – главного телепата Секции биоинформации. Встреча Китайгородского и Николаева будет организована в редакции журнала «Знание – сила»; поручив Николаеву целый ряд заданий на угадывание мыслей, Китайгородский в итоге откажется верить в телепатию, но отметит наблюдательность проверяемого: дело не в особых способностях мозга, а в тонкости органов чувств[739]. С участием Китайгородского будет проведена проверка еще одного телепата – харьковчанина Анатолия Рудя, которого поймают на обмане (выяснится, что он проделал отверстие в стене, стоя за которой должен был мысленно угадывать изображения)[740]. В Ленинграде тем временем разоблачают Нинель Кулагину –
